Словнο зная об этοй дурнοй привычκе критиκов, Каннский фестиваль начал втοрую пοловину с фильма Михаэля Ханеκе «Любовь», ставшегο мгнοвеннο фаворитοм среди пишущей части участниκов и наблюдающих.
Обо всем остальном – потом, а сейчас – Ханеке. Только этому угрюмому австрийцу с лицом состарившегося Христа и взором профессионального мизантропа могло прийти в голову назвать фильм о смерти «Любовь». То, что он знает толк и в том, и в другом, мы были уверены и раньше. То, что он знает, как философски привести эти понятия к общему знаменателю, он блестяще показал нам в новой картине «Любовь». Пожилая, за 80, супружеская пара – Жорж (Жан-Луи Трентиньян) и Анна (Эмманюэль Рива), бывшие преподаватели музыки, живут в красивой парижской квартире, наслаждаются покоем и друг другом, ходят на концерты, принимают семейство живущей за границей дочери Евы (Изабель Юппер). Анну разбивает частичный паралич, и Жорж, который когда-то пообещал не отдавать ее в больницу ни при каких обстоятельствах, становится, по сути, сиделкой. В фильме Ханеке нет ни слова о любви, зато полно физиологических подробностей, мельтешащих сиделок, и запах беды вперемешку с запахом лекарств становится неизбывен.
Но у этого запаха есть другое название – это запах жизни, которую ежесекундно пытается вдохнуть в свою уходящую жену Жорж. И пока Анна способна ловить это запах, дышать им, он равносилен любви, они дышат им вместе, он – только для двоих. Но жизнь постепенно уходит, и, не дав себе ни секунды на размышления, Жорж делает то единственное, что подсказывает ему любовь, — отправляет спутницу жизни на тот свет. Ханеке словно не делает различия между понятиями «любовь» и «смерть», «любовь» и «жизнь», «жизнь» и «смерть». Жесткость и камерность фильма лишь подчеркивают ту степень интимности, что заложена в каждом из этих понятий.
Два секс-символа 60-х – Трентиньян и Рива – в фильме строги и не сентиментальны. И оттого еще естественнее, еще гармоничнее выглядит финал фильма. Не надо пугаться того, что вы тут узнали сюжет, — фильм начинается с приезда в опустевшую квартиру супругов пожарной команды и вида разлагающегося трупа, утопающего в цветах на супружеском ложе…
Не менее жесткую драму снял еще один любимчик Каннского фестиваля – датчанин Томас Винтерберг, один из основателей знаменитой «Догмы». «Охота» — о 40-летнем воспитателе детского сада в крохотном городке, пропавшем под страшное подозрение. В результате случайно брошенного слова, плода смешной фантазии маленькой девочки, герой фильма Лукас превращается в изгоя. Постепенное нагнетание липкого страха и жуткой обиды – это то, что обычно Винтербергу удается блистательно. Словно рвутся невидимые ниточки, связывающие человека с жизнью, — одна, другая, третья, десятая, сотая…
Но это, пожалуй, и все. Остальное пока бултыхается где-то на уровне среднего, крепкого, но огорчительно не выдающегося кино и непостижимым образом напоминает проблемы российского кинематографа. Скажем, проблемы с драматургией. Оказалось, что даже такие блистательные режиссеры, как Жак Одиар или Кристаин Мунджу не всегда способны создать шедевр из собственной истории. Первый приехал с новым фильмом «Ржавчина и кость» явно брать реванш за проигрыш в 2009 году «Белой ленте» Ханеке, довольствовавшись «лишь» Гран-при, который хоть и хорош, но все же – вторая по значимости награда.
Другой был едва ли не самым ожидаемым режиссером на Лазурном берегу – все хорошо помнят его триумф фильмом «4 месяцы, 3 недели и 2 дня» в 2008. И вот – триумфальное возвращение румына с фильмом «За холмами». Фильм рассказывает о жизни женского православного монастыря, чьи порядки входят в буквальном смысле в смертельные противоречия с жизнью – взявшись изгонять дьявола из мирской девушки, монахини под предводительством местного священника умудрились изгнать из девушки не только дьявола, но и жизнь – не выдержав мучений, 25-летняя девушка умирает. Но режиссер (он же – и автор сценария), желая объяснить нам опасность возвращения в дремучее средневековье, берет за основу ситуацию настолько изначально ложную – привязывание больной девушки к кресту цепями, помещение ее связанной в холодную часовню на всю ночь, — что все его дальнейшие старания не имеют смысла. Триумфального возвращения не получилось.
И тот же горький вопрос к Одиару: на что потрачены актерские достижения (оскароносная Марион Котияр великолепна), режиссерская мощь и множество талантов, если в основе – история, которой не веришь ни на грош? Не будем раскрывать сюжет (фильм куплен к прокату в России), но заметим лишь, что если бы все, кому отрезали ноги, с такой легкостью, как героиня Котияр, возвращались к жизни, приобретая к тому же массу моральных выгод от своей безногости – жизнь наша напоминала бы рай.
Из приятного: на презентации новых российских фильмов, что прошла в Российском павильоне, были замечены представители нескольких очень солидных американских дистрибьюторских компаний. Они внимательно смотрели и слушали – отслушали все десять выступлений продюсеров и отсмотрели все десять отрывков из грядущих фильмов. Значит, все-таки есть надежда, что российский павильон – он не только для русских тусовок.