14 мая один из главных κомпοзитοрοв отечественнοй пοпулярнοй песни отметит 60-летие. Правда, в пοследнее время автοра «Лаванды» и других суперпοпулярных вещей интересует все меньше тο, чтο привычнο называть словом «пοпса».
— Владимир Леонардович, у всех на слуху ваши «Лаванда», «Луна, луна», «Хуторянка»… Не испытываете по этому поводу синдрома Хачатуряна? Рассказывают, великий армянский композитор ненавидел свой «Танец с саблями» — за то, что его во всем мире готовы, как он говорил, хоть на ночных горшках играть, а вот симфонии, которые он считал своими лучшими сочинениями, исполняют крайне редко…
— Вопрос понятен. У каждого произведения своя судьба, и так случается, что одни становятся более раскрученными, чем другие. Как говорится, человек предполагает, а Господь располагает. У меня нет претензий к названным вами песням, но порой бывает жалко, что какие-то другие песни недополучили внимания. Буквально вчера вспоминал одну такую, называется «Рядом со мной», ее в 70-е или 80-е исполнял ансамбль «Лейся, песня». Это довольно необычная вещь, сделанная в ключе прог-рока, с очень нестандартной гармонией…
— Наверное, не случайно вы в последние годы плотно работаете с группой «Машина времени», являясь соавтором таких песен, как «Пой», «Новая весна тебя убьет», «Килл-Билл», «Брошенный Богом мир»… Очевидно, захотелось более утонченного языка, чем тот, что был востребован, грубо говоря, в попсе?
— Должен заметить, что в песню как композитор я пришел из рок-музыки. С »МВ» мы дружны, боюсь даже произносить, с 60-х годов. Я сам долгое время играл в рок-группе, но судьба ее была не столь успешной, как у »Машины». Она называлась «Удачное приобретение» и исполняла либо иностранный репертуар, либо свои песни на английском языке. Понятно, что достичь популярности мировых команд и лучших отечественных групп, поющих по-русски, она не смогла. После моего ухода из нее я реализовывал свои авторские задумки с другими исполнителями. Так, одну из первых моих песен, «Фортуна», записал рок-коллектив «Аракс». Песню «Больше не встречу» мы записали с группой «Карнавал», в которой тогда работали Александр Барыкин и Владимир Кузьмин. Затем последовал наш с Юрием Чернавским проект «Банановые острова», который тоже не был попсовым (рок-альбом «Банановые острова» стал одним из культовых в 80-е годы. — »Труд»). Лишь позже по воле случая состоялось мое знакомство с Софией Ротару, и уже исходя из ее образа и репертуара появились песни, более характерные для поп-музыки. Так что мое теперешнее возвращение к композициям рокового направления совершенно естественно. Правда, на данный момент «Машина» находится, так сказать, в легком отпуске, но к концу года, думаю, работа над новым материалом начнется. Буду ли я участвовать в следующем альбоме группы, пока неизвестно, но переговоры на эту тему идут.
— Вы столько лет работали с Софией Ротару — как она повлияла на вашу музыку?
— Исполнитель, для которого ты пишешь, а тем более звезда, каковой была Ротару к моменту нашего знакомства (одна песня «Червона рута» чего стоит), неизбежно оказывает на тебя влияние. София Михайловна, как и ее муж, руководитель ансамбля «Червона рута» Анатолий Евдокименко (к сожалению, 10 лет назад умерший) — перфекционисты. Такой подход мне был очень понятен и приятен. Сын Софии Михайловны Руслан, который сейчас ведет дела мамы и помогает ей во всем, в том числе и с подбором репертуара, продолжает те же традиции, он очень скрупулезный продюсер. Мы виделись совсем недавно. Раскрою секрет: снят документальный фильм, посвященный моему 60-летию, куда вошло наше совместное с Софией Ротару интервью. В нем я в том числе рассказываю о влиянии, оказанном на меня Соней, мы вспоминаем этапы сотрудничества, в том числе наше знакомство, произошедшее в телецентре «Останкино». Что особенно приятно, наша дружба продолжается, и не исключаю, что в какой-то момент мы сделаем что-то новое.
— Удивительно, что вы никак не сошлись с другой нашей суперзвездой — Аллой Пугачевой. Лирическая интонация вашего творчества, мне кажется, была бы близка и ей тоже.
— Наверное, здесь распорядилась судьба. Был эпизод, когда я показывал Пугачевой песню «Осень моя», сочиненную в самом начале моего композиторского пути, на заре 70-х. Вещь медленная, совсем не хитовая, и большого впечатления на Пугачеву она не произвела. Ее потом записали «Веселые ребята», солировал Алексей Глызин. Позже, уже после выхода моих песен с Ротару, мы с Аллой снова перебросились парой идей, но это не привело ни к какому результату. Думаю, тут возникла определенная поляризация: у Пугачевой после «Банановых островов» образовался творческий союз с Юрием Чернавским, а у меня — с Софией Ротару. Вспоминаю эпизод, когда мы вчетвером встретились в кулуарах телецентра «Останкино»: Чернавский шел с Пугачевой, я с Ротару. Даже тогда подумал: надо бы сделать фотографию на память. Но мобильников в то время еще не было, поэтому такой фотографии не существует. Как нет и наших совместных песен с Аллой Борисовной. Было бы интересно с ней поработать, но в моей композиторской практике такого не случилось.
— О Софии Михайловне издавна ходит легенда, будто она уже много лет не поет вживую.
— Этот вопрос явно не ко мне. Лет 10, а то и больше, мы не сотрудничаем. Но могу сказать, что в 90-е проехал с ней вместе большие гастрольные туры по Америке и Израилю, где она выступала не только вживую и с полной отдачей, но и с мощнейшим живым музыкальным коллективом, работающим безо всяких сэмплеров и драм-машин. Ее голос просто сводил с ума эмигрантскую публику, концерты прошли триумфально.
— Ваши вещи пели знаменитые американские музыканты Элис Купер, Майкл Болтон, Игги Поп — как это случилось?
— Был такой интересный проект в 1988 году: известнейшие американские авторы и исполнители приезжали в Москву и писали песни вместе со своими российскими коллегами. С американской стороны были задействованы Синди Лопер, Майкл Болтон, Дайана Уоррен, Сью Шифрин, Фрэнки Превит, Том Келли, Билли Стейнберг, с российской — Игорь Николаев, Игорь Крутой, Владимир Кузьмин, Давид Тухманов, я… Созданные песни вышли на пластинке, изданной в Америке. Для меня проект имел продолжение: участвовавший в нем известнейший композитор и продюсер Дезмонд Чайлд пригласил меня в Лос-Анджелес, где мы вместе написали несколько песен для группы Red Sky — коллектива, в котором должны были играть русские и американские музыканты. Но судьба так сложилась, что пластинка Red Sky не вышла, а некоторые написанные нами песни нашли другую реализацию. Одну из песен, «Love Transfusion», сначала спел Элис Купер, а потом в исполнении Игги Попа она попала в саундтрек фильма «Shocker».
— Не было мысли остаться в Америке?
— Пусть это не прозвучит пафосно, но меня слишком многое связывает с родиной, поэтому такой вопрос серьезно не рассматривался. А вот мои контакты с иностранцами пригодились. Я до сих пор поддерживаю тесные отношения с коллегами — не только американскими, много записываю в Лондоне, Стокгольме, это стало частью моей жизни.
— Вы общались с Майклом Джексоном, Полом Маккартни, Ринго Старром, Миком Джеггером…